Андре Грин. От сексуального влечения — к фрейдовскому эросу.

Андре Грин. От сексуального влечения — к фрейдовскому эросу. От фрейдовского эроса — к объектализирующей функции.

Сексуальное влечение

В 1938 г. третью главу своего незаконченного профессиональ­ного завещания «Очерксексуальное влечение психоанализа»¹ Зигмунд Фрейд озагла­вил «Развитие сексуальной функции»². Довольно скоро чита­тель, к своему удивлению, обнаруживает, что речь не идет более ни о сексуальной теории, ни о сексуальных влечениях, ни о ка­ком-либо ином термине, использованном ранее и подчеркивав­шем ведущее положение сексуальности, хоть и всегда в конку­ренции с какой-нибудь другой категорией влечений³. На чем же основывался в 1938 г. этот новый термин — сексуальная функ­ция, а не влечения — термин, который, кажется, имел целью не­сколько принизить статус самой концепции сексуальности?

1 Freud S. (1938) Abrifl der Psychoanalyse //G.W. Fr.; M: Fischer, 1993. Bd. XVII. S. 61-138.
2 Op. cit. Die Entwicklung der Sexualfunktion. S. 74-8.
3 Сексуальное влечение в теоретизациях Фрейда в разное время посту­лировалось в конфликте с: «влечениями Я» – «влечениями самосо­хранения» – «нарциссической сексуальностью» – «разруши­тельными ~ агрессивными ~ смертными влечениями».— Прим. ред.

Первыми же фразами этой работы Фрейд отвергает, хоть и не заявляя об этом эксплицитно, концепцию полового ин­стинкта у человека. В человеческой сексуальности нет ничего инстинктивного, как это имеет место у животных, и тем более в ней нет ничего естественного, о чем свидетельствует столь обыкновенный гомосексуализм, или, говоря иначе, вся обшир­ная негенитальная перверсная сексуальность человека. И на­против, эта человеческая сексуальность манифестирует с само­го раннего детства, задолго до пубертата. Отчасти она связана с получением удовольствия, причем с самого раннего возрас­та, и эта связь достигает первой кульминации в возрасте около пяти лет в эдиповом комплексе. Возраст эдипова комплекса в наши дни, кажется, наступает все раньше и раньше. В равной степени примечательны и сам двухфазный характер сексуаль­ной жизни человека, и инфантильная амнезия, предающая заб­вению первые этапы сексуальной жизни. Эту амнезию в наши дни некоторые хотели бы объяснить незрелостью мнестических структур, но для психоанализа речь идет исключительно о последствиях вытеснения.

Фрейд далее развивает свою мысль, описывая развитие инфантильной сексуальности, настолько ныне широко извест­ное, что мы не станем на нем задерживаться. Мы напомним только, что в фаллической фазе у обоих полов предполагается неведение о существовании женского влагалища и что на этой стадии устанавливается первое различение полов на основе знания лишь одного пола, а именно мужского: в инфантильной сексуальности субъект либо фалличен, как мальчик, либо кас­трирован, как девочка. Дальнейшее развитие необратимо раз­водит психические судьбы мальчиков и девочек. В пубертате же, под приматом генитальности, лишь завершается то психо­сексуальное развитие, которое началось задолго до этого.

Это резюме, в котором мы находим многое из самых ран­них психоаналитических теорий, не объясняет, почему в 1938 г. Фрейд вдруг относит все вышеописанное на счет некоей сек­суальной функции. Главное, что он позволяет нам о ней узнать, так это то, что сексуальную функцию можно понять, лишь прослеживая ее развитие. Вдобавок к этому он сообщает, что либидо обладает некоторыми структурными свойствами. Ис­токи либидо — соматические, и зарождается оно, по Фрейду, прежде всего, в недифференцированном конгломерате Я – Это (?). Либидо вызывает сексуальное возбуждение, сконцентри­рованное в эрогенных зонах. Оно сосуществует с разрушитель­ными влечениями.

Ответ на вопрос, который мы себе задаем, находится на са­мом деле в двух первых главах «Очерка психоанализа»: «Пси­хический аппарат»4 и «Теория влечений»5. В первой из них Фрейд определяет провинции психического аппарата — Оно6, Я, Сверх-Я, — на которые и поделено все психическое прост­ранство. Оно, «детерминированное конституционально», включает влечения, которые «исходят из соматической органи­зации» и которые находят в Этом, в неведомой пока что для нас форме, первый способ для своего психического выражения. Так что для Фрейда влечения являются чем-то примитивным, первичным, примордиальным. Во второй главе он напоминает о признаках мощи Этого и еще раз указывает, что влечения суть психические силы, а не идеи. До сих пор — ничего такого, что бы нам не было уже известно. Именно здесь Фрейд после «долгого колебания» (по его словам) и вводит новую термино­логию. Он различает два основных инстинкта: Эрос и инстинкт разрушения. Остается объяснить изменение статуса сексуаль­ной функции, которая становится частью более общего поня­тия — Эроса. В то время как сексуальная функция сама себя опасается и занята более поиском удовольствия, чем собствен­ным развитием, Эрос, напротив, нацелен на создание все более крупных единств, с тем чтобы их сохранять, т. е. чтобы лучше сопротивляться диссоциативным целям разрушительных вле­чений, которые стремятся «разбить связи и, следовательно, разрушить вещи». Эрос как концепт обосновывается, таким образом, самой сопротивляемостью жизни в ее самоподдержа­нии, в ее саморазвитии, перед лицом антагонистического дей­ствия разрушительных влечений. Недавние исследования французского биолога Жан-Клода Амайзена7 показывают, что сама жизнь в биологическом смысле состоит в нейтрализации сил клеточной смерти, что, хотя и с большим запозданием, под­тверждают умозаключения Фрейда.

4 Ор. Ect. Der Psychische Apparat. S. Trieblehre. S. 70-73.

5 Ор. ect. Trieblehre. S. 70-73.

6 В 1930-е гг., в эпоху латинизирующих переводов (фр. и англ.), Фрейд
невольно решил вопрос о русском переводе своего термина-местоиме­
ния Id, выбрав Id (Это), а не Illud (Оно).— Прим. ред.

7 Amisen J.-C. La Sculpture du vivant. Suicide cellulaire et mort creatrice. P., Seuil, 1999.

В этом и состоит огромный переворот в психоаналитической мысли. Сексуальность, следовательно, нацелена только на полу­чение удовольствия, а целью Эроса является необходимая для поддержания жизни связь. Следовательно, Эрос включает в себя сексуальность и прибавляет к ней поддержание связей, установ­ленных в поиске удовольствия. Понятно, что если сексуальность может в самом начале своего развития позволить себе быть ау-тоэротичной или довольствоваться парциальными целями, то Эрос изначально требует выживания организма и укрепления внешних и внутренних связей. Для достижения своих целей ему, Эросу, необходимо сотрудничество Другого, Поэтому Фрейд не отрекается от выдвинутого в 1915 г. положения, состоящего в том, что о влечении нельзя твердо сказать, что оно, влечение, любит свой объект, — это положение по-прежнему истинно. И напротив, невозможно игнорировать тот факт, что если мы го­ворим об Эросе, то это непременно подразумевает, что Эрос любит свой объект и хочет завязать с ним глубокие, длительные, прочные связи.

Итак, можно продолжать говорить об инфантильной сексу­альности, но как только мы говорим о любви — об Эросе — ре­бенка к своему первичному объекту, то мы подразумеваем здесь нечто иное, чем просто инфантильную сексуальность. Вопрос еще более усложняется, если вспомнить, что любовь всегда связана с источниками удовольствия. К тому же не следует путать источники удовольствия (эрогенные зоны ребенка и его матери) и источник всех источников — саму мать. Новомодная теория привязанности (attachment)8 есть не что иное, как убо­гая заплатка, цель которой в том, чтобы помешать нам увидеть очевидное и, следовательно, чтобы усилить наше вытеснение всей той любовной эротики, связывающей ребенка с его роди­телями, и в первую очередь, естественно, любовной эротики, связывающей ребенка с матерью и с ее грудью, понимаемой нами здесь и в узком, и в широком смысле — и как орган, и как психический комплекс.

8BowlbyJ. A Security Base. Clinical Application of Attachment Theory. L., Routledge, 1988.

Я хотел бы вернуться к одной мысли Фрейда, уже коммен­тировавшейся мною в другом месте. В конце главы по теории влечений Фрейд пишет:

«Лучше всего нам удалось постичь Эрос вслед за его пси­хическим экспонентом9 – либидо-— через изучение сексуаль­ной функции, которая в общепринятом понимании — но толь­ко не в наших научных теориях — смешивается с Эросом»10.

Отсюда можно заключить следующее:

  1. Эрос познаваем лишь вслед и через посредство своего экспо­нента — либидо.
  2. Либидо и есть вся доступная Эросу психическая энергия. Эрос есть прежде всего энергетическая концепция.
  3. Эрос и его экспонент либидо сами но себе познаваемы только через сексуальную функцию.
  4. Сексуальная функция и Эрос смешиваются в общепринятом понимании, но не в психоанализе.

Ремарка11: термин Exponent, которой Фрейд употребляет для определения, чем является либидо для Эроса, можно переве­сти и как «представитель», и как «степень»-; Wahrig дает несколь­ко определений этого термина. Наиболее подходящим в нашем случае является первое из них: «Возведение числа (Hochzahl) в степень (enier Potenz), которое указывает, как много раз число должно быть помножено само на себя wie oft eine Zahl mit sich selbst multipliziert werdwn soll)..> Здесь мы снова сталкиваемся с постоянной организационной (economique) озабоченностью Фрейда внутренней когерентностью психоанализа. Не следует, однако, пренебрегать вторым определением — после математиче­ского: в фигуральном смысле Exponent означает «облеченный доверием (herausgehobener) представитель (vertreter)13 некоего дела (einer Sache)14…».

9 Единственный раз, когда термин «экспонент» возникает под пером
Фрейда; этот термин даже отсутствует в работе: Freud 5. Gesamtregi-ster//G.W. Fr.-M.: Fischer, 1993. Bd. XVIII. 1115 .S. Прим.ред.

10 Freud S. (1938) AbriG der Psychoanalyse. Trieblehre // G.W. Fr.-M.:
Fischer, 1993. Bd
. XVII. S. 73.

11 Вольный перевод ремарки во избежание нелепостей буквализма. Вме­сто французских переводов терминов Фрейда и их дефиниций в Roberte семантическому анализу подвергнут немецкий оригинал и дефиниции Wahriga. — Прим. ред.

12 Ор. Cit. S. 73.

Итак, еще более акцентируя свою постоянную организаци­онную (ёсопотшцие) озабоченность внутренней когерентностью, Фрейд подчеркивает прежде всего «степень (enier Potenz)», в ко­торую <юное число должно быть возведено (Hochzahl… wie oft eine Zahl multipliziert werdwn soll)» Это методологическое бес­покойство Фрейда идет параллельно с другой мыслью, связан­ной с персонологическим измерением психоанализа, с претензи­ями о поддержке некоего требования. Эта ремарка важна, ибо, если мы допускаем, что Фрейд, говоря об Эросе и о разруши­тельном влечении, подразумевает психические силы, то оживле­ние этих сил в ходе анализа и их душевное истолкование в по­нятных для субъекта словах непременно позволит проявиться мстительному характеру («дела» влечений), который через сво­его представителя — либидо — требует удовлетворения.

Но если так можно сказать о влечении вообще, то еще труд­нее осмыслять все, что связано с мстительным характером вле­чения применительно к Эросу. Если Эрос хочет объединения, то может ли он мстительно навязывать такой союз, имея в про­тивниках силу, которая хочет разорвать все связи и все отно­шения?

13 У Фрейда термины «представитель (Vertreter)» и «репрезентант
(Reprasenant)» — синонимы, как и по-русски, но французский автор здесь и далее ограничен единственным переводом — «representant

14 «Sache» в немецком языке обычно имеет смысл «дела» юридического, судебного

Сексуальная функция, наблюдаемая и ощутимая через кар­тины фаз своего психосексуального развития, позволяет нам составить об Эросе более точное представление.

И если Фрейд в чем-то старается отмежеваться от обыден­ного сознания, так это в том, что он подчеркивает именно не­сведение Эроса к сексуальной функции. Эрос предстает абстрак­цией — платоновской (?),— которая нацелена на объединение все больших и больших множеств:

«Либидо есть заимствование из учения об эффективности. Мы называем так энергию, понимаемую как количественную величину (хотя по сей день и не измеряемую) тех самых вле­чений, которые имеют отношение ко всему тому, что можно ре­зюмировать как любовь. Ядро того, что мы называем любовью, естественно, формирует то, что обычно называется любовью, и то, что воспевается поэтами, — половая любовь с целью поло­вого соития. Но мы не станем отделять от нее и того, что также отчасти носит имя любви: с одной стороны — любовь к себе, с другой — любовь к родителям и к ребенку, дружба и общая любовь к людям, а также преданность конкретным предметам иди абстрактным идеям»15.

Дальнейшие рассуждения Фрейда ясно показывают, что он считает все психические тенденции проявлениями импульсов влечений. Производимое им объединение хорошо иллюстриру­ет само это теоретическое расширение с тенденцией к образова­нию все более пространных общностей. Здесь можно оценить всю амплитуду перемен сексуальной функции, начинающейся с инфантильной сексуальности и завершающейся самыми субли­мированными и даже абстрактными формами свершений Эро­са. Платон цитируется эксплицитно16.

15 Freud S. (1921) Massenpsychologic und Ich-Analyse. Suggestion und
Libido//G.W. Fr.-M.: Fischer, 1998 / Bd. XIII. S. 98.

16 Op.cit. S.99.

Но невозможно себе представить такой Эрос, который ос­тавался бы совершенно независимым от действия разруши-тельных влечений. Неограниченное бесконечное распростра­нение действия Эроса привело бы к отрицанию всякого разде­ления и заставило бы всякую индивидуальность раствориться в едином целом. В этом смысле разрушительное влечение, про­тивостоящее такому исходу, играет благотворную роль, ограни­чивая бесконечное слияние и устанавливая различия и разде­ления17.

Читайте также:  Как сделать брак счастливым?

В целом Фрейд в своей последней теории влечений, усили­вая связи между двумя основополагающими силами, представ­ляет их более солидарными друг с другом, чем в предыдущих теориях влечений, которые ограничивались простым антаго­низмом (первая теория влечений — противопоставление пар-циссического и объектного либидо).

Мы начали наше исследование с изложения развития сексу­альной функции. Замечательно, что нигде не фигурирует сим­метричное развитие разрушительной функции, поскольку оная не может претерпевать развитие, ибо это понятие, антиномичное ее структуре. Сексуальная же функция, напротив, чем более раз­вивается, тем более эволюционирует — от аутоэротизма к инве­стиции сексуальности другого. В пубертате познание женского влагалища может помочь сексуальности выйти из своей нарциссической замкнутости. Препубертатную сексуальность Фрейд называл в одной из своих самых ранних работ — «Наброске пси­хологии»18 — «пресексуальной сексуальностью»19. Пресексуальное не идентично сексуальному. Ибо инвестировать сексуальность объекта означает стремиться к такой форме объектной любви, которая ведет к встрече с любовью, переживаемой самим объектом. Вот и еще один термин на нашем пути: сексуальность в своем развитии включает в себя любовь. Любовь, лишенная сексуальности, обращает внимание на роль сублимации и идеа­лизации, но такая любовь не дотягивается до основной формы любви, которая характеризуется, как мы уже упоминали, эволю­цией — от аутоэротизма к объектной любви. Мы перечисляли все это, только принимая в расчет линию Эроса. А между тем на каждом этапе развития следовало бы рассматривать, как дости­гается равновесие, слияние и разлияние Эроса и разрушитель­ных влечений. Но, с другой стороны, в этой последней теории влечений у Фрейда в так называемой теории инстинктов невоз­можно более локализировать ни одну из обеих основополагаю­щих психических сил в какой бы то ни было области психичес­кого аппарата. Так же как и Эрос, распространяясь, приобретает такое многообразие, которое только сам Фрейд и отважился объ­единить.

17 Свой заключительный дуализм влечений Фрейд эксплицитно возво­
дит не к Платону (хотя и сохраняя термин «Эрос»), а к диалектике
слияния — разлияния Любви (РЬШа) и Ненависти (ХеТкоз) у друго­ го автора: «Представление об основных силах или о влечениях, с ко­торыми аналитику придется не раз еще схватиться, было заимствова­ но нами у философа Эмпсдокла Акрагантского (Агригентского)». Freud S. (1938) AbriB der Psychoanalyse. Tricblehre // G.W., Fr.-M.: Fischer, 1993, Bd. XVII. S.71.Прим. ред.

18 Freud S. (1895) Entwurf einer Psychologic// G.W. Fr.-M.: Fischer, 1987. Nachtragsband. S. 387-477.

19 Ор. cit. У Фрейда: «Vorzcitigkeit in der Sexualentbindung» («прежде­временность в сексуальном пробуждении»). 5. 448.— Прим.ред.

Понятия бессознательного (20) и Оно тесно связаны. Нервная и психическая энергия, говорит Фрейд, кажется, существуют в двух формах: одна — легко подвижная, а другая, напротив, свя­занная. Трудно удержаться, чтобы не провести связи между Эросом, стремящимся к созданию все больших объединений, и понятием связанной энергии. Понятие связи (Эрос) и понятие связанной энергии (вторичный процесс в Я) совпадают по цели. Становится ясно, что такое понятие, как свободная, по­движная, не поддающаяся связыванию психическая энергия, касается не только характера первичных процессов в Я, но, еще глубже, является атрибутом разрушительных влечений. Жить, думать, любить — вот три формы протекания процессов пси­хического связывания, которые все три представляются тесно связанными между собой.

20 У Фрейда ни разу не встречается неврологический термин «бессозна­тельный (bewusstlos)» или его производные, всегда — только «несозна­тельный (unbewusst)» и его субстантивированная форма «несознатель­ность (Unbewusste)» и их психологическом значении. — Прим. ред.

Но вследствие неизбежных слияний и разлияний влече­ний получается так, что любовь, будь то любовь объектная или нарциссическая, всегда амбивалентна. Что же до сексу­альности в узком смысле слова, то такое амбивалентное от­ношение в ней выражено еще более резко. Сексуальное же­лание одинаково в чем-то во всех видах сексуальности. И доставление удовольствия объекту, и получение от него оного удовольствия всегда привносит с собой такую смесь аффектов, которая никогда не обходится без примеси агрес­сивности. Исключение составляют только проявления раз­личной патологии. Роберт Столлер21 считает, что во всяком сексуальном отношении есть часть, которую следует отно­сить — даже когда это неочевидно — к желанию вредить дру­гому или к желанию вредить себе. Фрейд по-своему говорит то же самое.

Составляющие Эроса

Под эгидой новой концепции Эроса Фрейд приступает к вели­кому психоаналитическому объединению. Здесь объединяются: нарциссизм (либидинозная составляющая влечений самосохра­нения), к которому можно добавить и самое самосохранение; собственно сексуальные влечения (разделенные, в свою очередь, на целезаторможенные и нецелезаторможенные влечения); объ­ектные влечения и даже садистические влечения, которые ожи­вают при регрессии либидо по фазе психосексуального разви­тия. Если ко всему перечисленному добавить еще и продукты сублимации либидо, то это даст нам некую обширную клини-ко-теоретическую организацию, общим знаменателем которой будет связь: либо связывание разных видов вышеупомянутых влечений между собой, либо связь той или иной части данного ансамбля влечений с объектом. Эрос удерживает все вместе, как утверждал еще Платон.

21 StollerRJ. Perversion: The Erotic Form of Hatred. N. Y.: Pantheon 1975. 240 p.

Объединение и разъединение

Невозможность изолированного наблюдения ни одной из двух основных групп влечений является важнейшим концептуаль­ным выводом из последней теории влечений. Они настолько тесно объединены в различных пропорциях, что любой аспект психики, относящийся к одной из двух групп влечений, требует для своего настоящего понимания выявления участия в нем и другой группы влечений. Фрейд замечает: в самом сексуальном акте нехватка агрессивности делает мужчину импотентом, избы­ток же агрессивности превращает его в садиста. Такой несколь­ко механистический взгляд оставляет без внимания динамику защит и всю сложность игры психических сил, задеиствуемых во всяком сексуальном акте, который на самом деле должен удов­летворить четырех партнеров, а не двоих, учитывая психичес­кую бисексуальность каждого человеческого субъекта.

Но, помимо объединения, вследствие регрессивных процес­сов наблюдаются также феномены разъединения, когда одна группа влечений как будто бы находит возможность освободить­ся или, точнее, отвязаться и следовать своим собственным путем. Дело обычно не останавливается на одном этом разъединении. За ним, как правило, следует цикл попыток повторного связывания (обратного захвата влечений) и новых развязываний — цикл, при­водящий к компромиссным формированиям — симптомам. Такие цепные реакции наблюдаются в переносе, индуцируя противопе-реносные реакции, которые вносят пунктуацию в динамику пере­носа. Такой взгляд на вещи может показаться схематичным, как если бы описываемые психические процессы возникали спонтан­но, изнутри психики, не имея иной причины, кроме самих себя. Действительно, нам, конечно же, нужно учитывать влияние про­шлых событий (травмы, фиксации), произошедших в ходе анали­за или вне его, а также учитывать роль, которую может сыграть снятие вытеснения или же роль вариаций интенсивности данно­го влечения. Как показал в своих работах Бенно Розенберг22, на практике этот узел объединений и разъединений бывает неве­роятно сложно распутать.

22 Rosenberg B. Masochisme mirtifere et Masochisme gardien de la vie. P.: PUF, 1991. Р. 30-54.

Послефрейдовские разработки

Так можно резюмировать в общих чертах тот маршрут, по ко­торому следовал Фрейд и который в конце концов привел его к пересмотру своей теории. Поразительно констатировать, в сколь малой степени его преемники были склонны следовать за ним в его заключительных выводах.

1. Сам концепт влечения, центральный для понимания сексу­альности (либидо, эрогенные зоны, фиксации), в значительной степени утратил свою теоретическую мощь. С тех пор как на пси­хоаналитической сцене возникли фигуры Уильяма Ферберна23 и Мелани Кляйн24, более выгодным и эвристически более плодо­творным стало казаться выдвижение на первый план идей и иде­ологии объектных отношений. Это движение нашло много после­
дователей в Англии, распространило свое идейное влияние в мире и, наконец, даже инфильтрировало мышление передовых психо­аналитических авторов в Соединенных Штатах.

2. Избирательно следуя за Фрейдом и искренне веруя, что собирается лишь развить его мысли, Мелани Кляйн перенесла акцент в психоанализе на разрушительность, всячески обходя роль Эроса. Ее ученик и последователь Дональд Мельцер хоть и писал о сексуальности25, систематически обесценивал генитальную сексуальную жизнь, толкуя ее как производную от оральных объектных отношений. Удовлетворительные генитальные сексуальные отношения стали у кляйнианцев лишь психическим покровом для отношений с «доброй» грудью. Мать — всегда хозяйка положения в психической жизни кляй­нианцев, хозяйка, которая отводит отцу лишь роль статиста.

23 Fairbairn W.R.D. A Revised Psychopathology of the Psychoses and
Psychoneuroses // Internat. J. Psycho-Anal., 1941. Vol. XXII. P. 250-279.

24 Klein M. The Hxlipus Complex in the Light of Early Anxieties //Internat.
J. Psycho-Anal., 1945. Vol. XXVI. P. 11-33.

25 MeltzerD. The Sexual States of Mind. Perthshire, Clunie Press, 1973.

Авторы кляйнианской школы во всех теоретических разработ­ках последовали за Мелани Кляйн. Из них один только Герберт Розенфельд26, может быть, оставлял некоторое место для сексу­альности; нужно ли добавлять, что это было им сделано при раз­работке проблематики сексуальных перверсий! Уильфред Бион вроде бы даже использовал в своих работах символ д в его от­ношении с символом 9. но кажется, что эти значки у него сле­дует понимать лишь как абстрактные символы психического со­держания сопг,атео! и его психического содержателя сопЫпег27. В этом же русле следует и Дональд Винникотт28: при всех сво­их отличиях от кляйнианцев он тоже отводит сексуальности вторичное по значению место и позднее по возникновению. Он пренебрегает буквально всеми ее аспектами и считает проявле­ния сексуальности поздними и вторичными феноменами гораз­до более важных — ранних и первичных — психических процес­сов, к которым он, Винникотт, из-за маловажности сексуально­сти и не проявляет большого интереса.

Читайте также:  Симптомы ПТСР - посттравматическое стрессовое расстройство

3. Быть может, в Северной Америке мы найдем большую приверженность учению Фрейда? И, помимо Столлера29, кото­рый предпринял углубленное и систематическое исследование сексуальности, остальные американские авторы, кажется, про­должают упоминать о сексуальности. Но оная сексуальность рассматривается — horribile dictu! — с точки зрения результатов прямого наблюдения за детьми и с точки зрения исследования развития функций Я. Так что не будет большим преувеличени­ем сказать о североамериканской психоаналитической мысли, что сексуальность у современных североамериканских авторов утратила то антропологическое значение, которым ее наделял

26 Rosenfeld H. Remarks on the relation of Male Homosexuality to Paranoia, Paranoid Anxiety and Narcissism // Internat. J. Psycho-Anal. 1949.Vol. XXX. P. 36-47.

2/ Bion W.R. Learning from Experience. L.; Heinemann. P. 92.

28 Winnicott D.W. The Theory of Infant-Parent Relationship // The
Maturational Process and The Facilitating Environment. L.: Hogarth, 1965.
P. 17-55.

29 StollerRJ. Presentations of Gender, New-Haven. L.: Yale Univ. Press, 1985.

Фрейд, отводивший ей роль и источника, и двигателя всего пси­хического развития и роль организатора функций мышления. В североамериканской эго-психологии сексуальность, ассоции­руясь с агрессивностью, конечно же, играет некоторую роль в функционировании Я, но роль, неизменно подчиненную благо­получному развитию процессов десексуализации и деагрессиви-зации, развитию автономных и свободных от конфликта функ­ций Я. Как таковая сексуальность принимает участие в развитии благонамеренной психики, но без того, чтобы быть скрытой и скандальной осью психического развития.

Остается Франция. Здесь мои русские друзья, возможно, ожидают проявлений моего шовинизма. Это правда, что в после­военном психоанализе именно французы, как бы ни расходи­лись их теоретические ориентиры, всегда продолжали оставлять сексуальность в центре психоаналитической теории, всегда со­относя себя с теорией Фрейда. Но это ничуть не означает безус­ловной фрейдистской ортодоксальности французов. О какой верности делу Фрейда можно говорить во Франции, где произо­шло самое явное предательство его учения под предлогом возвращения к оному30? Я не против, если бы идеи лакановского психоанализа защищали, опираясь на авторитет Жака Лакана. Но я никогда не соглашусь с тем, будто бы лакановский психо­анализ — это и есть истинный фрейдовский психоанализ. Все по­пытки такой фальсификации, а им несть числа, никогда меня в этом не убедят.

Французский психоанализ, развивавшийся вне лакановских кругов, продолжал отводить сексуальности центральное место. Этот нелакановский психоанализ, несомненно, подверг­ся влиянию своего лакановского соседа, но он не принял ни те­орему «бессознательного, структурированного как языкование (langage31, ни «означатель (Signifiant32 как первую теорему психоанализа, ни теорему «имени-отца (NomduPere33, ни «большого другого (Grand Autre34. Для французских психо­аналитиков, за исключением некоторого диссидентства, тако­вым себя, впрочем, не признающего,— диссидентства Жана Ла-планша35, которому не нравится, когда его теории связывают с учением Лакана, за этим исключением, сексуальность остается теоретической осью, на которой основываются французские нелакановские психоаналитики,— особенно инфантильная сек­суальность, психосексуальные фиксации, подчиненность Я оным фиксациям, либидинозные инвестиции следов памяти об объектах — внешних и внутренних, бисексуальные идентифи­кации у обоих полов, роль эдипова Сверх-Я и т. д.

30 «Назад, к Фрейду!» — пропагандистский лозунг Лакана.— Прим. ред.

31 LacanJ. (1960) Subversion du sujet et dialectique du desir dans
I’inconscient freudien // Ecrits. P.; Seuil, 1966. P. 806.

32 LacanJ. (1959) Sur la theorie du symbolisme d’Enest Lones // Ecrits. P; Seuil, 1966. P. 714.

Я, со своей стороны, предложил концепцию «цепей Эро­са»-36. Поясню свое отношение к разным психоаналитическим школам. Даже если некоторые психоаналитики и признают формально важность психосексуальности, доктринальные рас­хождения неизбежно обнаружатся в поисках и выборе отправ­ной точки для ее развития и исследования: для одних это внутрипсихическая фантазия, для других — внешний объект. При этом психоаналитики других школ не замедлят представить и иные опции отправной точки развития все той же психосексу­альности, как-то: удовольствие… влечение или последний крик психоаналитической моды — интерсубъективность. Поздние колеблющиеся предпочтения самого Фрейда, изложенные в работе «По ту сторону принципа удовольствия»37, не облегча­ют нам задачу.

33 LacanJ. (1957-1958) D’une question preliminaire a tout traitement
possible de la psychose
// Ecrits. P.; Seuil, 1966. P. 556.

34 LacanJ. (1958) La Signification du phallus // Ecrits. P.; Seuil, 1966.
P. 689.

35 LaplancheJ. Le Fourvoiement biologisant de la sexualite chez Freud. P.: Les Empecheurs de penser en rond, 1993.

36 Green A. Les Chames d’Eros. Actualite du sexuel. P.: Odile Jacob, 1997. 290 p.

37 Freud S. (1920) Jenseits des Lustprinzips // G.W. Fr.-M.: Fischer, 1998. Bd. XIII. S. 1-69.

Как бы то ни было, один теоретический постулат остается неизменным. Чтобы найти корни Эроса, следует отправляться от телесного опыта. Но отправляться от тела вовсе не значит низ­вести сексуальность к генетике (XX или ХУ) или к нейроэндокринологии (тестостерон, окситоцин, вазопрессин, нейроны допаминэргические и пр.). Позиция Фрейда исходно иная: объ­ектом его исследований является психосексуалъностъ. Во избе­жание недоразумений следует подчеркнуть: психосексуальность не означает сексуальности, преображенной языкованием (langage)38. Глубокий анализ, проведенный Жорж-Артюром Гольд-шмидтом, был необходим для понимания того, что Фрейд назы­вал ТпеЬ (влечением). Влечение (der trieb) всегда имеет у Фрейда психические коннотации»39. Влечение у Фрейда не ог­раничивается стремлением к выходу из своих психических глу­бин для овладения психической поверхностью, поскольку «ни­когда ничего не выходит на психическую поверхность таким же, каким это было в глубине психики”-40. Было бы слишком просто считать, что влечение возникает и протекает как ретроактивный цикл импульсов, которые просто снова и снова возвращаются из тех психических мест, где они таятся до времени прорыва им­пульсов. «То, что возвращается, никогда не перестает быть уже здесь», напоминает нам Гольдншидт.

38 «Языкование» («Langage») — феномен тотальный и гетерогенный, од­новременно физический, физиологический и психический, состоящий из двух факторов «языка» («Langue») и «речи» («parole»). &). Saussure F., de (1915) Cours de linguistiquegenerale. P.: Payot, 1972. P. 25, 112. Тер­мины структурной лингвистики, заимствуемые Лаканом из де Соссюра, последовательно изгоняли из лакановского психоанализа и сек­суальные влечения, и либидо, и принцип удовольствия. LacanJ. ( 1 953) Fonction et champ de la parole et du langage en psychanalyse // Ecrits. P.; Seuil, 1966. P. 237-322.

39 Goldschmidt GA. Quand Freud voit la mer. P.: Buchet-Chastel, 1988. P78.

40 Op. cit. P. 49.

Так что для Фрейда нет ни грубой сексуальности, ни тем более нет сексуальности трансцендентализированной в силу того, что это — человеческая сексуальность. Ни только живот­ность, ни только духовность. Для нас Тrieb означает, конечно же, и влечение Эроса41 раг ехсеllеnсе и предполагает представ­ление об элементарном психизме в столь неведомых нам досе­ле формах, который только фрейдовские концепции и помога­ют нам умозрительно представить и понять в таких, например, формах, как слишком редко цитируемый «психический репре­зентант влечения», концепт, наличествующий в пяти эссе 1915 г., часто объединяемых под общим названием «Метапсихология»42. В этой концепции формулируется образ такого психического представления, у которого на первый план выхо­дит его динамическое измерение, а не топическое или экономи­ческое измерение. Но также в концепции «психического репре­зентанта влечения» формулируется образ движущей силы, стоящей за таким психическим представлением, силы, которая движет этим представлением, объектными отношениями с ре­альным объектом влечения. И эта движущая сила вкупе со сво­им психическим репрезентантом и есть самое влечение, имену­емое жизненным или любовным влечением. Это и есть то самое, что в прежние времена называли самой жизнью, кото­рую Фрейд восстанавливает и как термин и идентифицирует ее с любовью,— в наши дни пользоваться этим термином в на­уке уже не осмеливаются. Жить — значит любить, любить — значит жить. Но есть еще и их противоположность — смерть… Отправляясь от интуиции тела и от интуиции самого элементарного телесного психизма, еще не познанного, мы виде­ли, как именно отношение с реальным объектом позволит дать психическое место для психических представлений о вещах, иначе говоря, для объектных представлений, для представле­ний, достаточно либидинизированных, достаточно аффективно заряженных, чтобы сохраняться в памяти. Представление о вещи, объектное представление, может быть бессознательным или сознательным. Итак, первая психоаналитическая референ­ция — это всегда тело и влечение, вторая психоаналитическая референция — это всегда объект и психическое представление о нем, сознательное или бессознательное, третья психоанали­тическая референция — это всегда слово, словесное представ­ление, всегда сознательное.

41В отличие от французского -«Ca» немецкое «Es», как и русское -«Это», является местоименной формой, отмеченной особенной безличностью и неодушевленностью. Упоминание об «Этом» влечет за собой мысль о действии, выражаемом глаголом «влечь»: «Меня так и влечет… к Этому». Вольный перевод примечания А. Грина.— Прим. ред.

42Fdeud S. (1915) Trieb und Triebschicksale; Die Verdrangnung; Das Unbewubte; Metapsychologische Erganzung zur Traumlehre; Trauer und Melancholie // G.W. Er.-V.: Fischer, 1991. Bd. X. S. 209-32; 247-303; 411-46.

На всех этих этапах вовлекаются следующие психические функции: удовольствие — посредством раздражения эрогенных зон; желание, которое представляет собой надежду на оное удо­вольствие, когда нехватка объекта не позволяет немедленного удовлетворения; фантазия по мере развития психической функции грез (бессознательных или сознательных); любовная речь (речевой обмен между любовниками); наконец, эротиче­ская сублимация, прямая (Шарль Бодлер) или непрямая (Сте­фан Малларме), но, чтобы не слишком идеализировать эроти­ческую сублимацию, не забудем и об Антонене Арто с его -«театром жестокости». Я также не забываю о пушкинском «письме Татьяны». Именно это и есть цепи Эроса.

Лакан описал под именем наслаждения (joussence)43 некую особую форму психического функционирования, несомненно, связанную с сексуальностью, которую следует отличать от удовольствия. Кажется, что тупики, в которые уперся Фрейд во время и после написания «По ту сторону принципа удовольст­вия», побудили Лакана к попытке обойти эти тупики и избежать их последствий44. Первертный мазохизм, поиск страдания, по­гружение в бездны ужаса, по Лакану, должны быть связаны с Ре­алией (Действительностью), которая тесно связана с ужасом, В этом ужасе Действительности (Реалии) мы уже не находим ни психической функции удовольствия, ни психической функции страдания в собственном смысле слова. С лакановской Реалией мы проникаем во вселенную наслаждения, малоизведанной ипостаей все той же сексуальности, во вселенную цепей, щипцов, игл и всякого рода инструментов пытки, способных доставить экстаз, непостижимый и неведомый простым смертным, како­выми в большинстве своем мы являемся. Так, в этой концепции Реалии страдание исчезает как таковое или теряет наименова­ние страдания. Наслаждение обнаруживает свою истинную при­роду, которую можно осмыслить только с точки зрения Бессоз­нательного или, скорее, с точки зрения Оно. Такое страдание, равное наслаждению, почти обязательно нуждается в сообщни­ке, в объекте, в другом45.

43 LacanJ. (1960) Subversion du sujet et dialectique du desir dans
Pinconscient freudien //Ecrits. P.; Seuil, 1966. P. 811.

44 Op. cit. P. 819.

Перейдем к выводам.

Я повторю то, что уже писал в «Це­пях Эроса» в защиту пары влечение-объект: «Нет сексуально­сти без объекта, но нет и объекта — ни другого субъекта, ни психического представления о нем, который и сам бы не был инвестирован влечениями и который не отвечал бы на эту ин­вестицию, привнося в нее эффекты своих собственных влече­ний»46. Чтобы полностью осознать функционирование пары «влечение-объект», по моему мнению, невозможно ограничи­ваться описанием, даже в самых мельчайших деталях, всех пе­рипетий отношений матери-объекта и ребенка-субъекта раreхсеllnсе, по-моему, невозможно по-настоящему понять и про­чувствовать функционирование пары «влечение-объект» ина­че, как напевая при этом про себя колыбельные песни.

В то же время в современном психоанализе, за исключени­ем специализированных исследований, таких, как работы Кло­да Балье47, сексуальность в лучшем случае стала пресноватой, а в худшем — вообще отрицается. Нужно прямо сказать, что психоаналитики, кажется, позволяют простаивать на конюшне своему боевому коню в тот самый момент, когда социальная терпимость к маргинальным и даже к делинквентным формам сексуальности допустила в социальную действительность то, что в прежние времена было предметом скрываемых, запрет­ных деяний, совершаемых индивидами, озабоченными со­хранением своей анонимности, видимой нормальности и при­творного соблюдения социальных условностей, не считая некоторых провокаций а lа Оскар Уайльд или ближе к нашему времени — а lа Пьер-Паоло Пазолини. Полчищу их подража­телей ныне стоит больших трудов существовать, изо всех сил пытаясь привлечь общественное внимание к своим выходкам в нашем пресыщенном мире, который не поражается уже буквально ничем, кроме сексуальной преступности.

Читайте также:  Зв'язок між проблемами сну та депресією

45 Ор. Cit. Формула обращения итальянских слуг: «Che vuoi» ~ «Чего-с изволите-о,— обретает у Лакана статус формулы желания смертонос­ного для субъекта наслаждения — желания служить желанию Друго­го. Р. 818.- Прим. ред.

46 Green A. Les Chaines d’Eros. Actualite du sexuel. P.: Odile Jacob, 1997. P. 174.

47 Balier C. Psychanalyse des comportements sexuels violents. Une pathologic dc 1’inachcvcmcnt. P.: P.U.E, 1996.

Сегодня в наших, т. е. западных, обществах роль секса в жизни человека признается гораздо более, чем раньше, даже при том, что в иных частях света гомосексуалистов все еще приговаривают к смерти. Большая терпимость лучше, чем от­рицание, отказывающее в праве на существование того, что невозможно отрицать, не говоря уж о судьбе женщин, которым порой одновременно отказывают и во всяком праве на самосто­ятельную эротическую жизнь, и на гражданское равенство в правах с мужчинами. Но решение полового вопроса не может ограничиваться одной лишь терпимостью. Это решение требует продолжения исследований, свободных в том числе и от полит­корректных предрассудков по поводу необычных ориентации в половой жизни, например, гомосексуального родительства. Давайте почтем за счастье, что мы не раздавлены обскуран­тистскими правительствами, но давайте, прежде всего, продол­жим стремиться к тому, чтобы смотреть на предметы наших исследований (психосексуальность включительно) как можно более ясно и трезво.

Пересмотр понятия о влечении

Вместо того чтобы ставить себя в положение необходимости выбора между верностью фрейдовскому понятию влечения и оставлением оного понятия в пользу концепции объектных отношений, я предложу пересмотр понятия о влечении.

Что до меня, то я более не рассматриваю понятие влечения как нечто врожденное, эндогенное, управляемое своим собст­венным автоматизированным движением в противополож­ность другим аспектам психической жизни, более объектно-от­несенным.

Если Фрейд и признавал, что влечения суть наша мифоло­гия, то вовсе не для того, чтобы побудить нас от нее отвернуть­ся. Хотя влечения и есть мифы, но в том смысле, что только научные мифы могут дать понятие о том, насколько сложна та реальность, которую они охватывают. Одно замечание Фрейда помогает нам продвинуться в понимании его мысли. В первой из посмертно опубликованных записок он замечает: в самом раннем психическом опыте субъекта в противоположность тому, что происходит в позднейшем опыте, сосуществуют всевозмож­ные психические реакции и, разумеется, реакции взаимоисклю­чающие. И эти взаимоисключающие реакции сосуществуют в психике младенца вместо какого бы то ни было единого психи­ческого решения, которое лишь позднее станет обычным завер­шением всякого психического процесса.

Это замечание Фрейда проливает свет на многие вопросы. Оно подчеркивает слабость суждений на заре человеческой жизни. Ребенок, не способный выбирать, удерживает одновре­менно все: и позитив, и негатив, сохраняет в своей психике и то, что мы позднее назовем влечением, и защиту от оного же влечения, и консервацию, и эвакуацию обоих — и влечения, и защиты от него. Следовательно, это и есть примитивное содер­жание детской психики, и этот первичный материал психики, смешанный по своей структуре, ассоциирующий между собой и доброе, и злое, и удовлетворение, и отказ в удовлетворении и от удовлетворения, и позитив, и негатив, — все в нем наличе­ствует одновременно. Как в этих условиях можно говорить о сексуальном влечении без противодействия ему со стороны разрушительных влечений, как можно говорить здесь о поиске удовольствия, не упоминая при этом неизбежного неудовольствия, которое с ним ассоциируется? На этом этапе развития психики всякое якобы полное удовлетворение, всякое якобы цельное удовлетворение и якобы без примеси отказа и в удов­летворении, и от удовлетворения не может не быть не чем дру­гим, как обманкой или же обычными эффектами запоздалой идеализации уже во взрослой психике.

Итак, все вышесказанное — это во-первых. А во-вторых, применение психоанализа для работы с детьми и при тех кате­гориях психических расстройств, при которых классически психоанализ не применялся, позволили пролить новый свет на саму классическую теорию психоанализа, что привело к ее обо­гащению. Например, под влиянием работ Франсеса Тустина50, сенсорика занимает теперь в психоаналитической теории одно из первостепенных мест. Можно было бы найти и другие при­меры.

Что же, таким образом, остается от понятия о влечении? Название влечения стоит сохранить для конгломерата, состоя­щего из различных психических элементов, самих по себе тоже не чистых психических феноменов; и не стоит пытаться пред­ставлять себе влечение как некую элементарную, простую, базо­вую данность психики. Но зачем тогда продолжать называть этот конгломерат влечением? По той простой причине, что ха­рактеристики влечения, описанные Фрейдом, остаются валид­ными. Этот блок психических возбуждений, в котором переме­шаны психические элементы различного происхождения, предстает перед нами в виде сложного единства, сохраняющего свои характеристики влекущей, страстной пульсации. Все это

49 «Запоздалый (nachtraglich)» — по-разному переведенный на разные языки термин Фрейда: отсроченная (aprescoup — фр.) либидшюзная инвестиция следов ранней памяти (отсроченный аффективный заряд архаических объектных представлений Бессознательного), разрядка либидо (аффекта) задним числом (retroactive — англ.) по неизбежно ошибочным ассоциативным путям либо на полюс восприятия вни­ мания (Сознательности — с иллюзиями и галлюцинациями), либо на полюс моторики (Предсозпательности — с оговорками и др. агированиями).— Прим. ред.

50 Tustin F. The Protective Shell in Children and Adults. L., Karnak, 1990.

пытается выразиться, получить удовлетворение, но обречено оставаться навсегда неудовлетворенным, хоть и пытается оказы­вать давление на объект, от которого зависит это удовлетворе­ние. Вот почему, хоть и отказывая понятию влечения в терми­нологической чистоте и в психологическом единстве, я остаюсь сторонником сохранения самого названия влечения, названия, которое связывает его с целой серией терминов, означающих страсть (в смысле страдания), импульс и влечение. А также что­бы продолжать видеть в проявлениях влечения то, от чего от­правляется всякая психическая переработка, то, от чего отправ­ляется даже самая минимальная психическая выработка.

Объектализирующая функция

Когда я размышлял об отношениях между влечениями и объ­ектами, мне показалось, что, вместо того чтобы продолжать противопоставлять различные перспективы, к которым нас отсылают эти две точки зрения на психические процессы, есть, может быть, способ по-иному концептуализировать их взаимо­отношения.

Итак, я утверждаю, что конечной целью влечений являет­ся превращение воплощаемых ими функций… в объекты. Пред­ложу пример, который может помочь это понять. Если я думаю об этом докладе, который я сейчас представляю, то кто являет­ся его объектом? Если бы я был щедр на похвалы самому себе, то я сказал бы, что я содействую распространению француз­ской психоаналитической мысли. Если бы я был немножко более реалистом, то я сказал бы, что жду, что этот доклад будет иметь успех, иначе говоря, я получу нарциссическое удовле­творение. И тогда мое присутствие здесь объяснялось бы не симпатией российских коллег, а моей любовью к себе самому, любовью, озабоченной моим реноме. Но настоящим объектом этой работы сублимации является служба тому объекту, кото­рым стал для меня психоанализ, потому что вопрос поставлен не о тех взглядах, которые я здесь излагаю, и не о том, что эти взгляды являются продуктами моей сублимации, но вопрос поставлен о том факте, что я пытаюсь продвинуть психоанали­тическую мысль, даже если это всего только моя собственная психоаналитическая мысль. Упражнение, которому я себя по­святил, послужит целям сублимации, которая становится, та­ким образом, непрямым объектом моего сообщения, послужит мне этим объектом, ничуть не пренебрегая, очевидно, более корыстными мотивами (как-то соперничеством, соблазнением и другими аффектами), обычно наличествующими в такого рода соревнованиях, в которых я упражняюсь уже на протяже­нии почти полстолетия. Но на самом деле мой объект — это не успех, не желание убедить или превзойти моих конкурентов, моим объектом является надежда продвинуть психоаналитиче­ское знание. Так же, как для коллекционера картин самым важ­ным является не обладание тем или иным полотном Сезанна, купленным по дешевке, но сама любовь к живописи является истинным объектом его страсти. Именно это я и называю объектализирующей функцией. Мои работы стали для меня объ­ектами. Но объектом моих желаний остается сам психоанализ, в той мере, в которой, как я вижу, в нем отражается любовь к истине.

Доклад на франко-русском психоаналитическом симпозиуме
 Перевод с французского и научная редакция П. В. Качалова
Please follow and like us: